Подобно Рождеству Христову, ставшему началом нового летоисчисления, 16 октября 1846 разделило хирургию на «до» и «после», ознаменовав собой начало новой эры в медицине — эры контроля над болью, эры анестезии.
В тот день в главном госпитале штата Массачусетс, Уильям Томас Грин Мортон провел демонстрацию эфирного наркоза во время операции по удалению сосудистой опухоли шеи. Весть об этом событии быстро облетела весь мир, и вскоре хирурги по всему свету стали применять диэтиловый эфир для обезболивания при самых разных операциях. С этого момента боль перестала висеть дамокловым мечом над пациентом, которому предстояло лечь на операционный стол.
Однако, Мортон отнюдь не был первым, кому в голову пришла мысль о том, чтобы унять боль во время операции. Не он также был и первооткрывателем диэтилового эфира и его анестетических свойств. Тем не менее, именно Уильям Томас Мортон почитается всем мировым медицинским сообществом как основоположник анестезиологии и изобретатель эфирного наркоза.
Как же так произошло? Попробуем разобраться.
С самого зарождения хирургии на заре человечества, боль неотступно сопровождала ее, следуя шаг за шагом. Хирургические инструменты внушали потенциальному пациенту едва ли не больший страх, чем его собственная болезнь, однако у хирургов древности отношение к боли было несколько иным. Древние греки, согласно Аристотелю, считали боль «эмоцией, исходящей из сердца», а потому ее необходимо было стойко и мужественно претерпевать. В трактате о хирургии, написанном Гиппократом, сострадание к пациенту и внимание к его боли также не находилось в центре внимания, — наоборот, больному предписывалось «помогать оперирующему… и сохранять положение тела и оперируемого участка… стараться не падать, не дергаться и не отворачиваться».
Со временем представления о боли менялись. Так, в работах Галена, несмотря на общее несовершенство его физиологической теории, была верно отмечена связь между возникновением боли и работой головного мозга. Вместе с тем стали предприниматься попытки противостоять боли во время операции. Например, Педаний Диоскорид, врач и хирург греческого происхождения, странствовавший вместе с римскими легионами в эпоху императора Нерона, во время операций применял мандрагору и вино для осуществления анестезии, что было описано им в фундаментальном труде «Materia Medica». В нем же встречается описание «Мемфисского камня», который, для обезболивания, надлежало втирать в места предполагаемых разрезов и прижиганий.
Гиппократ (куда уж без него) и Педаний Диоскорид
Средневековая хирургия также не страдала избытком милосердия к пациенту — многие операции, доступные в то время, по-прежнему выполнялись наживую, а боль воспринималась как наказание за грехи или же форма страдания за веру. Тем не менее, все больше хирургов ратовали за обезболивание во время операций. В качестве анестетика применялись пары этилового спирта и, так называемые, снотворные губки. Описание таковой было найдено в документах, датированных IX веком в бенедиктинском монастыре близ Салерно:
«Гипнотическое средство или снотворное годится тем, кому предстоит лечение хирургическим путем: они спят и не чувствуют боли от разреза. Пропись: половина унции опиума, восемь унций сока из листьев мандрагоры, сок свежего болиголова, три унции сока белены перемешать с достаточным количеством воды. Полученную жидкость впитать свежей сухой губкой и тщательно ее высушить. Когда же пользуешься этой губкой, то опусти ее в теплую воду, затем положи ее на нос пациента и заставь его глубоко дышать до тех пор, пока он не заснет. А когда станешь будить его, приложи к его носу другую губку, хорошо пропитанную уксусом, и прекратишь сон»
Бенедиктинский монах и врач XIII века Теодорик из Червиа в своей практике применял такую же губку, что и монахи из Салерно, что и отразил в своей книге «Chirurgia»
Однако, в его арсенале были и другие методы:
Последовавшая за Средневековьем Эпоха Возрождения была богата на открытия и изобретения, однако, в корне ситуацию с обезболиванием не изменила. Прослывший весьма неоднозначной фигурой,
К концу XVIII — началу XIX века «спрос» на обезболивание в хирургии по-прежнему был невысоким — хирурги предпочитали соревноваться в скорости и оперативной технике, подчас забывая о страданиях пациентов. Однако, необходимость в обезболивании быстро осознали стоматологи того времени — болезни зубов проще поддавались лечению, потребность в услугах зубных врачей росла, увеличивалось количество и разнообразие вмешательств, усложнялась техника. Параллельно с этим, по мере развития химии усиливался интерес к различным газам, как в медицинских, так и в увеселительных целях. По всей Европе и Америке проводились демонстрации психотропного действия закиси азота, открытой Джозефом Пристли и Джозефом Блэком. Под действием этого газа люди, в присутствии многочисленной публики, вытворяли на потеху толпе различные непотребства и много, много смеялись! За это свойство закись азота получила иное свое название — веселящий газ.
Во время одной из таких демонстраций, имевших место в 1844 году, в Хартфорде, штат Коннектикут, американский стоматолог Хорас Уэллс отметил, что одному из героев такого представления было нанесено сильное повреждение ноги, однако, тот не испытал боли. Познакомившись с профессором Колтоном, автором данной демонстрации, Уэллс попросил у него немного закиси азота и немедля применил в своей практике. После нескольких удачных попыток удаления зубов, Хорас Уэллс решил продемонстрировать свое изобретение широкой публике — осознавая потенциал своего открытия, он использовал все свои связи в Бостоне для того, чтобы иметь возможность провести безболезненную операцию на медицинском факультете Гарвардского Университета.
«Жертвой» был избран молодой студент, давший свое согласие на удаление зуба мудрости. Однако, Уэллса ждал провал — неясно, что именно пошло не так: либо доза закиси азота была недостаточной, либо операция была начата слишком рано, но во время операции он стонал и извивался, а после нее признался, что чувствовал боль. После этой демонстрации Уэллс больше никогда не возвращался к своим опытам и впал в глубокую депрессию, во время которой увлекся хлороформом, но уже как потребитель. Позднее Хорас Уэллс покончит с собой в тюрьме, куда попадет после своих приключений под хлороформом — полицейские арестовали Уэллса, за то, что тот обливал проституток кислотой.
Хорас Уэллс, знавший толк не только в стоматологии.
Вскоре на сцену выходит наш герой — Уильям Томас Грин Мортон. Также как и Уэллс, Мортон был стоматологом — в течение некоторого времени они даже были партнерами, но их сотрудничество прервалось по личным мотивам. Видя неудачную демонстрацию Уэллса, Мортон долго думал о более подходящем средстве для обезболивания, которое могло бы продвинуть вперед его дело. Изобретенный им новый способ протезирования зубов, несмотря на прекрасный результат, был чрезвычайно болезненным, а потому Мортон отчаянно нуждался в действенном обезболивающем средстве. Во время своей непродолжительной учебы на медицинском факультете Гарварда, Мортон познакомился с профессором химии Чарльзом Джексоном. Именно Джексон впоследствии порекомендует Мортону использовать эфир в качестве обезболивающего и на основании этого будет оспаривать первенство в открытии анестезии. Используя эфир на себе и своих домашних животных, а затем и в частной практике, Уильям Томас Мортон привлек внимание молодого и перспективного хирурга Генри Джейкоба Бигелоу. Впечатлившись успехами Мортона, Бигелоу договорился о демонстрации эфира в главной больнице штата Массачусетс.
Генри Джейкоб Бигелоу и Уильям Томас Грин Мортон
День «Икс» настал 16 октября 1846 года. Сказать, что в этот день сошлись звезды — не сказать ничего, поскольку в этот день Мортону повезло во всем. Ему предстояло дать наркоз пациенту по имени Эдвард Гилберт Эббот, у которого была внушительных размеров сосудистая опухоль на шее, которую должен был удалить старший хирург Джон Коллинс Уоррен. Современный анестезиолог, видя такого пациента и зная объем предстоящей операции, неизбежно задумался бы о возможных трудностях при обеспечении проходимости дыхательных путей, о сосудистом доступе, об угнетении сердечно-сосудистой системы и о многих других проблемах, которые могут подстерегать его во время проведения анестезии. Но Мортон был первым и не знал о возможных проблемах, у него был примитивный ингалятор, эфир и он сам. Насколько рискованной была эта демонстрация и чем мог бы обернуться для современной медицины ее провал, можно только гадать, и сохранение чувствительности во время операции было бы самым меньшим из возможных зол. Но, по счастью, с выбранным агентом Мортону тоже очень повезло — диэтиловый эфир на стадии глубокого наркоза оказывает незначительное влияние на сердечно-сосудистую систему и в небольшой степени угнетает самостоятельное дыхание, но об этом тогда тоже не было известно.
В назначенный час все участники и весь свет медицинского сословия Новой Англии собрались в демонстрационной операционной Массачусетского госпиталя, Мортон дал пациенту вдыхать эфир, после чего тот через непродолжительное время уснул. Уильям Томас Грин Мортон сказал хирургу прошедшую сквозь века фразу: «Ваш пациент готов!», которая и ознаменовала начало операции. Удаление опухоли прошло успешно, по окончании операции пациент проснулся и заявил, что ничего не почувствовал. Это был ошеломительный успех! «По горячим следам» было произведено еще несколько успешных операций с использованием эфирного наркоза. Мортон, казалось бы, был на высоте. Однако, не все так просто.
Рисунок, сделанный Х. Х. Холлом, иллюстрирует первую публичную демонстрацию эфирного наркоза в главной больнице штата Массачусетс 16 октября 1846 г., вместе со всеми ее участниками
Уильям Томас Грин Мортон, помимо всего прочего, был бизнесменом, и стоматология была для него, прежде всего, способом заработка денег. Но видя новые возможности, Мортон решил до поры никому не раскрывать формулу используемого им вещества, маскируя сильный запах эфира маслом с апельсиновым ароматом. После успешной демонстрации Мортон решил запатентовать эфир под названием «Летеон». Однако, ему это не удалось, по той причине, что хирурги Новой Англии наотрез отказались применять «Летеон», не ознакомившись с его истинной природой.
По факту проведенных под эфирным наркозом операций Генри Джейкоб Бигелоу написал статью, которую опубликовал в 18 ноября того же года в Boston Medical and Surgical Journal (впоследствии известный как New England Journal of Medicine. Издание существует по сей день и является одним из самых авторитетных медицинских журналов в мире). В этой статье Бигелоу описал опыт применения эфира и предложил название «анестезия» (греч. ἀναισθησία — без чувства) для описания состояния, возникавшего при применении данного вещества — временная потеря человеком чувствительности по отношению к внешним раздражителям. После выхода этой статьи знание об эфирном наркозе разлетелось по всему миру.
Через 63 дня после демонстрации Мортона эфирный наркоз уже был применен в Англии, а вскоре и во всей остальной Европе. В Российской империи диэтиловый эфир впервые применил Федор Иванович Иноземцев, проведя 7 февраля 1847 в Риге успешную операцию под общей анестезией. Вслед за ним, «заклятый друг» Иноземцева, великий русский хирург Николай Иванович Пирогов, также стал использовать эфир в своей практике — именно Пирогов, несмотря на первенство Иноземцева, стал популяризатором анестезии в России и успешно применял ее не только в больницах, но и на поле боя, что позволяет смело назвать Николая Пирогова первым русским анестезиологом.
Федор Иванович Иноземцев, пионер анестезии в России
Однако, несмотря на такое широкое распространение анестезии по всему свету, ни один из ее «изобретателей» не был удовлетворен результатами этого открытия. Джексон и Уэллс до конца своих дней оспаривали первенство Мортона в открытии анестезии. Покончив с собой в 1848 году, Хорас Уэллс так и не узнал, что в этом же году Французская академия наук именно его назвала первооткрывателем наркоза. Мортон, в свою очередь, не получил ни желанных наград, ни денежных премий — все его попытки получить прибыль от эфира или вознаграждение от правительства США провалились. Умер Уильям Томас Грин Мортон в возрасте 49 лет, отчаявшимся и сломленным.
Несмотря на непростую судьбу этого открытия, именно демонстрация Мортона стала переломным моментом, в корне изменившим хирургическую практику. Подобно Рождеству Христову, ставшему началом нового летоисчисления, 16 октября 1846 разделило хирургию на «до» и «после», ознаменовав собой начало новой эры в медицине — эры контроля над болью, эры анестезии. Искусство анестезии продолжало развиваться, встречая на своем пути новые проблемы и открытия — появлялись новые, более безопасные и эффективные препараты, развивались концепции внутривенной и местной анестезии. Врачи стали задумываться не только об обезболивании, но и об общем состоянии пациента во время хирургического вмешательства, появились стандарты периоперационного мониторинга и различные системы контроля состояния почти всех жизненно важных параметров организма человека. Применение разных вариантов анестезии сделало возможным выполнение все более сложных операций. Такое множество аспектов породило новую специальность в медицине — анестезиологию, ставшую, наряду с реанимацией и интенсивной терапией, основой медицины критических состояний. В дань уважения к этому событию и его героям, 16 октября во всем мире отмечается как день Эфира, или же, что более привычно нашему уху, день Анестезиолога.
XIX век стал веком великих открытий в медицине — «Ледяная анатомия» Пирогова, анестезия Мортона и правила асептики и антисептики, предложенные Игнацем Земмельвейсом и Джозефом Листером, сформировали облик современной хирургии. Эти люди, и многие другие с ними, вывели хирургию из кровавого хаоса и сотворили из нее безопасную и неотъемлемую сегодня отрасль медицины.
Автор: Павел Завгородний
Аренда виртуального выделенного сервера с быстрыми NVMе-дисками и посуточной оплатой у хостинга Маклауд.
