Не в честь каждого называют экономический эффект.
Марк Твен знатно потрудился, чтобы это звание закрепилось за ним в веках. Инвестировать он начал одновременно с карьерой журналиста и писателя. И если перо принесло ему успех на литературном поприще, то вот игры с инвестированием сразу не задались.
Он начал со скромных пяти тысяч долларов (на сегодняшние деньги около 168 тысяч) на создание суперэкономного парового двигателя, но попал на шарлатана. Двигатель экономить топливо категорически отказался.
Неудача раззадорила — он купил несколько патентов и нанял людей, которые пытались воплотить их в реальность… И тут ничего не вышло, кроме пустой траты больших денег.
Но это Твена-инвестора не остановило: он вложил более 32 тысяч долларов (сегодня это чуть меньше миллиона) в акции Hartford Company, которая разрабатывала оборудование для паромов, рассудив, что раз он сам когда-то работал лоцманом, в этой области ему всё понятно от и до. Компания прогорела.
Дальше шло всё примерно в том же ключе. Так и родилось знаменитое: «Октябрь — это один из особенно опасных месяцев для спекуляций акциями. Остальные — июль, январь, сентябрь, апрель, ноябрь, май, март, июнь, декабрь, август и февраль».
Короче, знакомьтесь, вот экономический эффект Марка Твена во всей его красе.
«Чтобы добиться успеха в жизни, нужны две вещи — невежество и уверенность»
Спойлер: ни то ни другое Марку Твену вообще ни разу не помогло.
Любовь к инвестициям он унаследовал от своего отца. Тот вложился в перспективную недвижимость: 30 тысяч гектаров в Теннесси, которые можно будет выгодно продать, но когда-нибудь потом. Твен сформулировал это как «мы всегда собирались разбогатеть в следующем году». Отец умер, когда Марку было двенадцать, и оставил семье в наследство эту землю и долги.
Снаружи — индустриализация и урбанизация, внутри — мечта о богатстве. К этой мечте Марк последовательно шёл через работу в продуктовом магазине, на кожевенном заводе, в кузнице, в аптеке, в книжном магазине, на приисках и лоцманом на речном пароходе. А пришёл, когда устроился работать корреспондентом в газету Territorial Enterprise. Тут началась его карьера журналиста и писателя.
И инвестора.
Доверившись приятелю, Твен купил долю в страховой компании, которую тот учредил, и вошёл в совет директоров.
Компания рухнула через полтора года.
Твен вложился в компанию Fredonia, выпускавшую часы.
И там, от радости, даже сделали модель, которая называлась «Марк Твен»
Что, впрочем, не помешало компании начать хитрить с акциями и дивидендами. Часть вложенных денег удалось вернуть обратно, но около полутора тысяч долларов кануло в Лету.
Самой крупной его инвестицией в изобретения, пожалуй, стала машина Paige Compositor, которая могла размещать шрифты и готовить страницы газет и журналов к печати в шесть раз быстрее человека. Она очаровала Марка Твена, который не понаслышке знал, какие трудоёмкие задачи стоят перед наборщиками. Paige Compositor просто обязан был произвести революцию! Казалось, дело верное, и он вложил все свои сбережения, наследство жены и ещё немного денег, которые он взял в долг. Всего — около 300 тысяч долларов (на наши деньги, по разным оценкам, от 4 до 9 миллионов).
Всё бы ничего, но Джеймс Пейдж, который изобрёл это чудо техники, оказался перфекционистом, и это сыграло с ним злую шутку. Он не выпустил свою печатную машину на рынок, пока не достиг идеала, и доводил её до ума долгих четырнадцать лет, с 1880 по 1894-й. А когда наконец довёл, выяснилась одна очень неприятная вещь: Paige Compositor никому уже не нужен, потому что компания Linotype уже давно выпустила более дешёвый и простой в обращении аналог.
Шанс заработать денег мог появиться, если бы Пейдж согласился выпустить на рынок недоработанный вариант машины, а потом дорабатывал бы её по отзывам покупателей.
В итоге всего было выпущено два таких механизма. Первый Пейдж подарил Марку Твену, а судьба второго неизвестна
Кроме изобретений, Марк Твен вкладывал деньги и в фондовый рынок. Например, в акции Орегонской трансконтинентальной железной дороги. Он купил их по 78 долларов за штуку. Затем на рынке образовался биржевой пузырь и цена бумаг достигла 98 долларов. Казалось, что это удача, но пузырь лопнул и акции рухнули. Продавал их Твен в итоге всего по 12 долларов.
Продвигать свои изобретения и начинания Марк Твен тоже пытался
В списке его патентов:
- эластичный ремень с пуговицами, то есть альтернатива подтяжкам;
- специальный зажим для детской кроватки, чтобы младенцы не скидывали одеяло во сне;
- специальная булавка, которая позволяла женщинам носить шляпку даже в ветреную погоду, не боясь, что её сдует;
- настольная игра, в которой нужно было совмещать даты и факты (правда, критики описывали её как «нечто среднее между формой подоходного налога и таблицей логарифмов»);
- альбом с листами из липкой бумаги, куда легко было размещать фотографии или газетные вырезки.
Альбом для вырезок, надо сказать, приносил кое-какие деньги. Но потом компания, которая его выпускала, тоже обанкротилась.
Но всё это были «цветочки» по сравнению с самым неудачным стартапом Марка Твена
В 1884 году он обиделся на всех своих издателей и решил стать издателем сам. Во главе компании он поставил мужа своей племянницы Чарльза Вебстера. И поначалу дела шли отлично: первые изданные книги — «Приключения Гекльберри Финна» и мемуары Улисса С. Гранта — имели огромный успех. Особенно мемуары Гранта, которого в стране очень любили. Этот человек был восемнадцатым президентом США и командовал Армией Союза во время войны 1861 года.
О многом говорит тот факт, что 350 тысяч экземпляров купили ещё на этапе предпродажи. Вдове генерала Джулии Дент Грант издательство в 1886 году заплатило самый крупный на тот момент гонорар в истории американского издательского дела — 200 тысяч долларов. А затем — ещё 250 тысяч. Для сравнения: средний счёт на еду для семьи из пяти человек составлял в то время примерно 80 долларов в месяц.
Примечательно, что сам Улисс С. Грант тоже обанкротился после ряда неудачных инвестиций. А Марк Твен, который лично его знал, буквально уговорил умирающего от рака героя написать мемуары, чем спас от нищеты его семью.
Но после первого большого успеха Твена и Вебстера понесло куда-то не туда, они начали издавать такие «бестселлеры», как «Сто способов приготовления яиц», «Что и когда пить» и т.д.
Окончательно «похоронила» издательство многотомная биография Папы Льва XIII. Она не стала бестселлером — удалось продать не больше 200 экземпляров, при том что бумаги для печати книги нужно было очень много. В издательстве денег не хватало, поэтому сначала Твен вытаскивал средства из собственного капитала. Потом — взял взаймы. Потом — взял кредит. Но в 1888 году издательство всё-таки обанкротилось, и Твен стал говорить, что вся эта кампания была «затяжным самоубийством».
Но Твен инвестировал не в каждое безрассудное мероприятие на своём пути, как могло показаться
Например, в 1877-м он наотрез отказался покупать долю в очередной странной компании, собиравшейся продвигать очередное сомнительное изобретение. Злая ирония в том, что компания эта называлась Bell Telephone, а уговаривал писателя вложить в неё деньги сам Александр Белл.
Хочется верить, что их диалог выглядел примерно так:
— Глубокоуважаемый Марк Твен, я фаундер компании Bell Telephone Александр Белл. Мы с коллегами разработали интересное устройство, которое работает так-то и так-то и должно решить проблему коммуникации на расстоянии. Представьте: аппарат для мгновенной передачи речи. Сейчас я ищу инвесторов и хотел бы предложить вам посильно помочь с финансированием проекта.
— Глубокоуважаемый Александр, ваша идея звучит неправдоподобно, вы наверняка выдумщик и шарлатан, я не дам вам ни цента.
То есть чисто гипотетически Марк Твен мог обеспечить потомков на веки вечные, но история не знает сослагательного наклонения
К 59 годам Марк Твен, несмотря на очень высокий заработок, обанкротился окончательно
В 1891 году ему пришлось переехать из своего огромного дома в Хартфорде в жилище поскромнее и поменьше. Дом он, кстати, тоже продал приблизительно за одну шестую от суммы, которую вложил в него двадцать лет назад.
К 1894 году на Твене висел огромный долг в 80 тысяч долларов (ну или около 2,5 миллиона, если по-нашему), которые он должен был выплатить переплётчикам, авторам и банку после закрытия издательства. Спас же его Генри Роджерс — горячий поклонник писателя, а по совместительству финансист и один из директоров конгломерата Standard Oil.
Вот этот достойный джентльмен
Роджерс придумал неплохую многоходовочку, которая помогла Твену в конечном итоге поправить финансовое положение. По его совету писатель сначала передал авторские права на все свои произведения жене. Затем — объявил себя банкротом и заключил с кредиторами соглашение о том, что часть долга он погасит за счёт продажи активов, а часть закроет за счёт будущих доходов. И после — поехал в мировое турне с выступлениями. Это было что-то наподобие современного стендапа, и в зале каждый раз был аншлаг. Марк Твен побывал в Австралии, Новой Зеландии, Индии, Южной Африке, дал сто двадцать два концерта больше чем в семидесяти городах и за четыре года сумел погасить все имевшиеся у него долги. После чего гонорары за книги снова стали поступать на его счёт. И на нём вскоре снова накопилась внушительная сумма денег.
Но на своих ошибках этот человек учиться не умел…
Потому что в 1907 году он вложил больше 30 тысяч долларов в питательный протеиновый порошок Plasmon, который в шестнадцать раз питательнее стейка и может прекратить голод в Индии.
Он ел его сам, кормил членов своей семьи и даже держал специальный столик, уставленный образцами продуктов порошка, чтобы угощать посетителей.
Протеиновый порошок выпускался вот в таких пачках и использовался для приготовления всего на свете. Особенно его полюбили спортсмены (и любят его аналоги до сих пор, кстати).
Но в 1907 году компания, выпускавшая Plasmon в Америке, обанкротилась, и Твен потерял 30 тысяч долларов. Впрочем, по сравнению с предыдущими потерями, это не так уж много.
Так вот про «эффект Марка Твена»
Благодаря афоризму Твена о том, что октябрь — это один из самых опасных месяцев для инвестиций (как, впрочем, и остальные одиннадцать), в экономике появилось такое понятие, как «эффект октября» или «эффект Марка Твена». Так называют стабильное снижение доходности акций в октябре.
И действительно репутацию этому месяцу основательно подпортили:
- Банковская паника 1907 года, когда инвесторы на Уолл-стрит начали панически продавать акции. Этот кризис продолжался полтора месяца и в конечном счёте стал причиной создания Федеральной резервной системы и Центрального банка США.
- Крах фондового рынка в 1929 году, с которого началась Великая депрессия, которая повлияла в конечном итоге на всю мировую экономику.
- Чёрный понедельник 1987 года, когда сначала за один торговый день фондовый индекс Доу Джонса резко подешевел на 22%, а потом — и все остальные индексы.
- Кризис 2008 года, который и вовсе стал самым масштабным со времён Великой депрессии.
Правда, справедливости ради, стоит отметить, что падения рынков в другие месяцы года тоже случаются весьма регулярно.
Если же оценить «эффект Марка Твена» с помощью статистики на примере, допустим, индекса S&P 500, который используют для оценки глобальной экономики, получится довольно интересная картинка.
Вот такая. Оказывается, самый худший месяц — вовсе не октябрь, а январь.
А если рассмотреть средние месячные колебания этого индекса, то хуже всего дела будут обстоять в сентябре
В статистике за последние 73 года сентябрь тоже в аутсайдерах
То есть «эффект октября» — это, скорее, психологическое явление. Он возникает потому, что некоторые инвесторы в страхе перед октябрём стремятся продать свои акции и закрыть позиции в конце сентября, и это отчасти приводит к плохой динамике на фондовом рынке.
Ну а сентябрь такой слабый от того, что именно в этом месяце возвращаются из отпусков крупные инвесторы. Кроме того, в октябре заканчивается финансовый год у многих хеджирующих фондов и некоторых учреждений, и они начинают закрывать позиции, чтобы подвести итоги.
«В жизни человека бывают два момента, когда ему не следует спекулировать на акциях: когда он не может себе этого позволить и когда может»
Такой вывод сделал в итоге Марк Твен.
Его писательский талант приносил ему постоянно растущий доход от роялти, похожий по характеру на облигации. Когда он переключился на агрессивные инвестиции, уровень риска вырос многократно. И победить в этой борьбе писателю помешали две убийственные для инвестора черты характера — горячий энтузиазм и полное неумение анализировать детали.
С ними никакой «эффект октября» никогда не сравнится.
