Автор: Михаил Павлов
Первая часть
Вторая часть
Сразу после окончания войны в Европе начался энергетический кризис. Добыча угля была недостаточной, а строящаяся промышленность и развивающиеся отрасли автомобилестроения и авиации требовали больших объемов нефти. В 1946 году Темза замёрзла, что обрубило и так немногочисленные поставки угля в страну. Безработица возросла в шесть раз, а английская промышленность остановилась на 6 недель. Правительство заявило, что Англия отзовёт мандаты из Ближнего Востока, предоставит независимость Индии и Пакистану и не будет оказывать помощь Греции.
Фактический отказ Великобритании от участия в послевоенном разделении мира означал возвышающуюся роль США, которые взвалившимися на них обязательствами радостно воспользовались. В 1947 году был принят известный "План Маршалла" по восстановлению экономик стран Европы. В долгосрочной перспективе он предполагал перестройку Европы с экономики, работающей на угле, на экономику, работающую на нефти, причем основным экспортером черной жижи в Европу должны были стать Штаты. При этом, как мы помним, в США решили консервировать собственные запасы нефти и перейти на использование импортной продукции. И вот, по оценкам американских экспертов, потребление США будет на 80 процентов удовлетворяться за счёт ближневосточной нефти. А одним из флагманов данной отрасли в регионе являлась как раз "Арамко". Каждому хочется большего куска пирога. Самый аппетитный и вкусный пирог был как раз у "Арабо-Американской нефтяной компании". Ибн-Сауд зашевелился.
Думаю, о понятии ренты знают многие, поэтому сразу к сути. По поводу ренты, а точнее того, кто должен ее получать - страна-производитель, фирма или страна-потребитель,взимающая налоги - были нешуточные споры. У ближневосточных стран вопрос ренты имел ещё и политическую подоплёку: тогда набирали популярность идеи деколонизации, и для менее развитых на тот момент стран рента и их доля в ней были вопросом не денег — вопросом национальной гордости и независимости от стран Запада. Естественно, в стороне от мейнстримных идей не остался и ибн-Сауд. И ему нешуточно помогли страны, про которые не каждый знал, где они находятся — Мексика и Венесуэла.
Все началось, однако, с Боливии, где местный президент, Херманн Буш Бессерра, который разумеется был военным (забыли, на каком континенте находимся?) решил в начале своего длинного полугодичного правления отжать все активы дочерней компании "Джерси". Через 5 месяцев, он, правда, стал героем, но нефть тут совершенно ни при чем. Его соратники по военной хунте (Южная/Латинская Америка, как она есть) тоже не горели особым желанием делиться собственной нефтью и американцы ушли ни с чем. Вся Боливия на тот момент добывала меньше, чем одно месторождение в Мексике, поэтому в "Джерси" не то, что бы очень сопротивлялись, однако, первый тревожный звоночек прозвенел.
Перейдем к стране тако, буррито и текилы. Мексика в силу своего географического положения была обречена стать сферой влияния США. Американские "Джерси", "Мексикан Игл" и "Галф Ойл" доминировали в мексиканской нефтяной отрасли. Естественно, компенсации были незначительными. И мексиканские власти, как и во всех нефтедобывающих странах, мечтали приструнить американские и британские компании. Однако, у Мексики было юридическое оправдание потенциальной национализации — 27 статья мексиканской конституции 1917 года, гласившая, что подземные недра принадлежат не владельцу расположенной на поверхности собственности, а мексиканскому государству. Для компаний, конечно же, это был крайне опасный пункт. После принятия конституции 1917 года они неустанно боролись против проведения в жизнь 27 статьи, обращаясь за поддержкой к американскому и британскому правительствам. Они утверждали, что права на собственность, которую они получили до революции в Мексике и в которую так много вложили, государство не может отнять задним числом. Мексика же настаивала на том, что владела недрами всегда, нефть никогда не была собственностью компаний, и вообще, это наше болото. Результатом стала "ничья" — решили пустить это все на самотёк и особо друг друга не провоцировать. Но долго подобное продолжаться не могло, должно было полыхнуть.
Это произошло в 1926 году, когда к власти пришел генерал Ласаро Карденас. Это был очень неординарный человек, который соединял в себе солдафонскую педантичность, догматизм и строгость с редкой эрудицией и мышлением, а также умением плести интриги. А ещё он был радикальным националистом и при этом придерживался левого курса в политике. Идеальная кандидатура для того, чтобы очистить страну от влияния американских нефтяных компаний. Сначала пошли реформы, ориентированные на народ - укрепление роли профсоюзов, сельскохозяйственная реформа, реформа образования, попытка с помощью "мата и пассатижей" укрепить промышленность — в общем, обычный левый лидер. Попытавшись решить проблемы простого народа, он перешёл к нефтянке. В 1938 году Карденас написал в своем дневнике "Иностранные компании относятся к Мексике как к завоёванной территории". Не сказать, что это было неправдой. Генри Детердинг, глава "Мексикан Игл" воспринимал Мексику, как колонию, с чьим правительством вообще не нужно считаться, о чем все время любил повторять. С главой "Джерси", мексиканским лидером добычи, пытался поговорить наш знакомый из предыдущей части Эверетт Ли Де Гольер, который поинтересовался, не давит ли хозяевам компаний корона, и настоятельно рекомендовал идти на контакт с мексиканским правительством, однако был послан лесом.
На фоне роста националистических настроений по всей Латинской Америке росла и конфронтация между американскими компаниями и лидерами стран, которые мечтали выгнать или заставить платить иностранные корпорации, в чем испытывали полное единодушие народа. В декабре 1937 года началась забастовка работников нефтяной промышленности.
Организована она была не без участия Карденаса, который ещё и подключил к этому делу индейцев, которые его очень любили за выданную земельку. Под началом генерала была создана ревизионная комиссия под председательством Хесуса Силвы Херцога, не менее отъявленного леворадикала и националиста. Комиссия, естественно, нашла гигантские неуплаты налогов и угнетение рабочих. Карденас выставил компаниям условия: поднять заработную плату, что выливалось в 26 миллионов песо в год, ввести сорокачасовую рабочую неделю и отпуска продолжительностью до шести недель, начать выплачивать пенсии величиной в 85 процентов зарплаты с 50 лет. Карденас также заявил, что весь иностранный технический персонал в течение двух лет надо заменить мексиканским.
Сказать, что у компаний отвисла челюсть — ничего не сказать. Они пытались обжаловать это дело, но в ответ дополнительно получили жезлом по голове. Суммарная средняя прибыль всех компаний за 1935-1937 годы, утверждали они, не превышала 23 миллионов песо. Они резонно отметили, что деятельность придется прекратить. А Карденас и не против — мексиканский Верховный суд начал процесс против иностранных компаний. Компании, в свою очередь, предложили в два раза повысить зарплату, но и это не удовлетворило руководство профсоюзов и мексиканское правительство. 8 марта 1938 года Карденас частным образом встретился с представителями корпораций. В результате переговоры по зарплате зашли в тупик. В ту же ночь Карденас принял решение о допустимости экспроприации, если таковая потребуется. 16 марта было официально объявлено, что нефтяные компании находятся "в состоянии мятежа". Ночью 18 марта генерал собрал кабинет министров и произнес знаменательную фразу.
"Лучше уничтожить месторождения нефти, чем позволять им быть препятствием для национального развития"
Утром был подписан указ об экспроприации, а днём был организован военный парад и народ радостно вышел на улицы. Лидеры корпораций пытались и обжаловать решения суда, и встречаться с Кардалесом лично, и просить помощи у американского правительства, но везде терпели неудачу - в условиях близкой войны Рузвельт не хотел портить отношения с Мексикой и занимал позицию "доброго друга". Была создана компания "Петролеос Мексикано", ставшей одной из крупнейших государственных компаний на тот момент.
Вскоре, однако, США и Великобритания поняли, что они потеряли, и ввели эмбарго в отношении Мексики. Они думали, что прекращение импорта мексиканской нефти подточит благосостояние страны и заставить Карденаса передумать. Но нет, мексиканскую нефть радостно стали покупать Германия и Италия. США потерпели дипломатическое поражение. Генерал Карденас создал опаснейший для американских и английских компаний прецедент, когда страна-лидер (не единоличный, правда) тогдашней добычи нефти (13% от мирового) смогла национализировать индустрию и освободиться от западного влияния. Так-то, гринго.
Один прецедент — случайность. Второй прецедент — неприятное совпадение. Третий прецедент — тенденция. Третьим прецедентом стала Венесуэла. В 1942-м году режим диктатора Гомеса был свергнут в результате выступлений социал-демократов. Новое правительство столкнулось с ситуацией, при которой 90% экспорта приходилось на нефть. Естественно, оно было заинтересовано в распределении ренты. Американские компаний, наученные горьким опытом Мексики, решили договариваться. Не все, конечно были рады, но Уолтеру Пратту, одному из членов совета директоров "Джерси", удалось убедить большинство своих коллег ступить на тропу переговоров. Эти усилия разделял и Госдеп США. Гремела Вторая мировая война, поэтому Америка не могла лишиться источника и так не хватающей нефти. В конце концов, Ближний Восток это стильно, модно, молодежно и прогрессивно, но нефть нужна сейчас, и много. А дать ее могла только Венесуэла. Американская сторона пригласила независимых консультантов, в числе которых был Герберт Гувер (сын) для составления итогового соглашения.
Итогом совместных переговоров правительств Венесуэлы и США, и американских компаний, и работы консультантов стало историческое соглашение — "50/50". Аналогов данной сделке ещё не было - до этого государства, на территории которых шла добыча, получали не более 20 процентов. Это стало вехой в истории нефтяной промышленности. Согласно новым договоренностям, различные налоги и арендная плата за право разработки недр будут увеличены, и доходы правительства станут примерно равными извлекаемой компаниями прибыли в Венесуэле. Фактически, обе стороны становятся равными партнерами и делят ренту пополам. В обмен на это не будет подниматься острый вопрос о законности и методах получения отдельных концессий, выданных "Джерси" и ее дочерним компаниям. Право собственности на существующие концессии будет закреплено, они будут продлены, и будут созданы новые возможности для дальнейших разработок. Соглашение стало выгодным для обеих сторон - компании защищают свою собственность от национализации (привет, Мексика и Боливия), а страны существенно увеличивают свои доходы. К примеру, государственные доходы Венесуэлы к 1948 выросли в 6 раз по сравнению с 1942 годом, в конце которого было подписано соглашение.
"Сделка 50/50" послужила созданию новой модели нефтяного бизнеса в мире. И страны Ближнего Востока, посмотрев на своих коллег из Латинской Америки, ещё острее поднимали вопрос перераспределения ренты. В конце концов, будущие 80% мировой добычи того ещё как стоили.
На переговорах между "Сокал", "Тексако" и ибн-Саудом, монарх, которому было уже трудно говорить, произнес всего лишь одно слово: "Венесуэла". Американская сторона выбросила белый флаг. Венесуэла дала толчок изменениям в мировой нефтяной отрасли, но соглашение с такой крупной компанией, как "Арамко" и такой влиятельной в регионе страной, как Саудовская Аравия сделали данные изменения окончательными и бесповоротными. Через 15-20 лет мировой рынок нефти станет совсем другим. Под влиянием сделки с "Арамко" забурлил Иран.
О перипетиях подписания соглашения и начале пути "Арамко" к господству пойдет речь в следующей части, а на сегодня все, дорогие любители нефти.
Автор: Михаил Павлов
Оригинал
