Прежде чем перейти к статье, хочу вам представить, экономическую онлайн игру Brave Knights, в которой вы можете играть и зарабатывать. Регистируйтесь, играйте и зарабатывайте!
Космос — классическая детская мечта. Это потом детишки узнают, каково работать под начальством воинствующих стариканов, за 20 тысяч рублей, с запретом на выезд и под грифом секретности. Но мечта есть мечта, и глядя в черную пустоту сердце все равно переполняется романтикой.
Популяризаторы космоса, которых мы так любим здесь читать, тоже сталкиваются с интересной дилеммой. С одной стороны надо говорить о красоте, неизведанности и тяге. С другой — о политических дрязгах и том, кто куда скатился.
Мы позвали обсудить все это на подкасте Виталия Егорова Zelenyikot. Ниже — его монологи обо всем, что связано с современным космосом.
Космос неотделим от политики
Отчасти я стараюсь ее избегать. Но вообще, космос — неотъемлемая часть политики. Вся пилотируемая космонавтика — это политика. Полёт Гагарина — это политика. Полёт на Луну — это политика. Международная космическая станция — это не наука, это политика. Это исключительно демонстрация превосходства одной страны над другой. Если сравнить МКС и, например, большой адронный коллайдер — коллайдер дал в полтора раза больше научных публикаций, при этом стоил в 10 раз дешевле.
Пилотируемая космонавтика сравнима с большим спортом. Олимпиада — это не здоровый образ жизни. Там люди на пенсию в 35 лет выходят. Но это всё равно имеет серьёзную поддержку государства, серьёзное финансирование, потому что это демонстрация превосходства: «Наш вашего перебежал — значит все мы круче вас». В космонавтике примерно так же.
Прикладная космонавтика — не такая. Там летают спутники, фотографирую Землю, снимки покупают. Это приносит доход и пользу людям.
Но фундаментальные космические исследования, пилотируемая космонавтика — она не оказывает прямого эффекта на нашу жизнь. Сколько там в космосе ни делают медицинских экспериментов, а волшебного космического лекарства так и не изобрели. Исследования продолжаются, да, в космосе много занимаются наукой, но мотивация правительств совсем не в этом.
Космической гонки и противостояния Америки и России давно нет
Сейчас мы с Америкой никуда не гонимся. Была конкуренция за коммерческие запуски, но и она практически проиграна. Маск запускает ракеты и коммерческие спутники; «Роскосмос» запускает.
А конкуренция в пилотируемой космонавтике, там где раньше была «лунная гонка» была — её нет. При том, что у нас из телевизора и из твиттера Рогозина по-прежнему льется риторика: «Ха-ха! Американцы-то на наших движках летают! А вот мы им сейчас их отключим». Этого нет! Нет никакой гонки! Россия с Америкой давным-давно сотрудничают.
Мне многие не верят, но в 90-е годы — про это сейчас просто забыли — Америка спасла нашу космонавтику. Почти вся гордость, которая есть у нашей космонавтики — это заслуга Америки, которая оплатила сохранение нашего потенциала. В конце 2000-х наш бюджет вернул возможность тянуть это дело, и началось: «А у нас кусок МКС! А у нас корабли «Союз»! А у нас РД-180!», «Протоны» наши 60 процентов космического рынка занимали». А то, что они запускались через американскую компанию, про это стараются помалкивать.
Сейчас много говорят про «Морской старт». Никто не говорит, что это американская космическая компания «Sea Launch». Все это было сделано в 90-е стараниями американского Госдепа, задача которого состояла в том, чтобы сохранить в России ракетные компетенции. Чтобы наши голодные инженеры не разъехались по Иранам, Иракам, Северным Кореям и прочим «дружественным» Америке странам. И Америка была заинтересована в том, чтобы сохранить нашу космонавтику. И после этого наша сохраненная космонавтика начинает заявлять, что «американцы без нас ничего не могут».
Рогозин сделал для Маска больше всех в России
Человек, который очень многое сделал для Маска, для развития его проектов и для государственной поддержки Маска внутри США — это Дмитрий Рогозин. Когда Рогозина уволят из «Роскосмоса», Маск ему должен выплатить «золотой парашют», потому что так много в России для Маска не сделал никто — ни Зеленый кот, который популяризует полеты «SpaceX», ни авторы паблика «SpaceX по-русски».
Он помог той самой риторикой. Когда русские работали с американцами, всем было норм. Когда русские начали говорить, что американцы зависят от русских, американцы сказали: «Ну окей. Так, кто там у нас? Маск? На тебе несколько миллиардов. Кто еще? «Boeing»? И тебе на несколько миллиардов». И все, проблему закрыли. Не сразу, конечно. Несколько лет все-таки сохранялась эта зависимость от РД-180.
РД-180 — классные двигатели, их бы покупали и покупали, если бы наши про это помалкивали. И летали бы на них американцы спокойно, и платили бы еще миллиарды за десятки этих движков. Но мы начали играть в «отключим вам газ». В результате американцы взяли, сделали движки на метане, и им уже не нужны эти РД-180, несмотря на всю их надежность. Доигрались в пропаганду.
Восточный — хороший космодром, но есть проблемы
Восточный — нормальный космодром. Другое дело, что на нем попилили — 10 процентов только по официальным данным ушло куда-то на сторону. Но я в этом плане смотрю со стороны практического результата.
Есть такой пример — дворец Меншикова в Петербурге, красивый музей на набережной Невы. И сейчас кому какое дело — сколько там было бабла уведено этим Меншиковым, чтобы в том числе построить этот дворец. Сейчас это красивый дворец в центре Петербурга и это памятник российской коррупции. Но при этом это красивый памятник.
И хрен с ним, с этими деньгами, которые увели на Восточном. Нам бы их все равно не отдали. Главное, что есть космодром, и с него летают ракеты. Это действительно хороший современный космодром. Но сам по себе Восточный — это тоже политика. Он нужен, чтобы нам не давили на Байконур.
Байконур закрывает все потребности России в космосе. Но если он будет один, у кого-то (ну прежде всего у Казахстана, конечно) будет возможность прикрутить краник или хотя бы этим поугрожать. А теперь мы говорим: «Ну, ребята, а нам не страшно. Вы можете здесь нам перекрыть, мы вам перестанем платить 100 миллионов долларов в год аренды, просто уйдем на Восточный».
Технически наша космонавтика неспособна полностью уйти на Восточный. Оттуда нельзя запускать людей, оттуда нельзя запускать тяжёлые ракеты, так что Байконур по-прежнему нужен.
Космонавтика зависит от железных дорог царских времен
Если посмотреть на модули Международной космической — модули американцев более “пузатые”. Все потому что наши должны вписываться в железнодорожный габарит.
Есть такая старая байка, что там наша космонавтика определяется шириной четырех лошадиных задниц на римской дороге. У американцев тоже есть детали, которые зависят от размера «четырех лошадиных задниц», но для нас это актуальнее. И здесь для «Восточного» актуальность железнодорожного габарита точно такая же как для Байконура. Когда строили «Энергию», ее возили воздухом. И в этом, в общем, никакого тоже заметного ограничения не было.
Современная сверхтяжёлая ракета, которую планирует строить «Роскосмос», вписывается в железнодорожный габарит, ее можно спокойно возить на «Восточный» через те же самые тоннели.
Но если почитать обоснование «Восточного», всё представлялось гораздо романтичнее. Что будут перенесены не только стартовые площадки, но и производственные. Это была целая комплексная программа развития Дальневосточного региона. Но обоснование не всегда совпадает с тем, что получается в результате.
Что программистам делать в космонавтике
Люди могут сами выбрать, что им хочется — заниматься космонавтикой за 20, 30 — пусть даже 60 тысяч рублей — или писать приложения для для телефона, делать игры и все остальное.
Я не призываю идти в космонавтику. Мне однажды человек написал, я следил за его деятельностью со времен, когда он еще был школьником, интересовался космонавтикой. И он мне написал: «Вот, заканчиваю учиться в институте. Куда мне идти? Подскажи, какое предприятие «Роскосмоса» поможет реализовать мою тягу к космосу». Я говорю: «Слушай, иди в науку».
В науке у нас есть несколько рабочих групп, лабораторий, которые проводят достаточно интересные исследования. Прямо сейчас у них по Марсу ползает прибор на американском марсоходе. При этом там нормально платят. Они понимают, что хорошим молодым перспективным специалистам надо нормально платить. Они бьются за это, выбивают новые гранты. И у молодых специалистов там нормальные зарплаты. Ну, не сравнимые, наверное, с зарплатой в «Яндексе», но все-таки выше, чем на предприятии, где нужно будет гайки крутить.
Хочешь заниматься космонавтикой, оставаясь IT-шником? Да пожалуйста. Есть компании — стартапы в том числе — которые занимаются обработкой космических данных. Есть частные космические компании. Прелесть частной космонавтики в том, что тебе не нужно быть космонавтом или идти младшим помощником младшего слесаря, 10 лет за ним таскать ключи, чтобы тебя все-таки допустили до возможности прикрутить гайку на космическом аппарате, стоимостью несколько миллиардов рублей. Частная космонавтика дает возможность реализовать свой интерес к космосу более широкими путями, чем 10-20 лет назад.
Тот же самый Маск — почему популярен у IT-шников? Потому что он сам IT-шник. Потому что он показал, как IT-шник может реализовать свой интерес к космосу, оставаясь IT-шником. В конце концов, космонавтика — это на 50 процентов программирование.
Система жизнеобеспечения — её нужно программировать. Баллистика полета — её нужно программировать. Режимы работы двигателей — это всё работа для программиста. Это всё IT.
Ученые не любят популяризацию, но зря
Есть такой «эффект Сагана», когда учёный начинает заниматься популяризацией, другие учёные перестают к нему относиться как к учёному. И очень сложно сохранить деятельность учёного, при этом активно занимаясь популяризацией. Усидеть на двух стульях удаётся не каждому — либо учёный, либо популяризатор.
Я раньше думал, что вот я такой классный, популяризирую космонавтику, науку. Наверное, учёные должны это ценить. А они такие: «Да вы там все переврёте. Да эти научные журналисты, вечно наплетут что-то. Вы, популяризаторы, не лезьте вообще. Вот мы здесь в науке, это башня из слоновой кости, и нам здесь хорошо».
Но мне кажется, как раз у учёных это немного стало стираться (у российских, по крайне мере) после реформы Академии наук. Когда Академию наук стали чистить, ученые стали выходить на протесты, а их поддержало несколько десятков человек. Остальные такие: «Ммм, российская наука? Вы чем вообще занимались-то все эти 20 лет? Где, где наша российская наука? Я вот пользуюсь продуктом американской науки, китайской науки — телефон, телевизор. А ваша-то наука где? Где российская? Вот вы там жалуетесь, что вас лишают собственности. А, собственно, что вы там делали-то 20 лет на этой собственности?»
И после этого, мне кажется, учёные поняли, что без контакта с обществом, без объяснений того, чем они занимаются — нельзя. Что мы живем в другом мире. Это уже не Советский Союз, где ты в Политбюро написал какое-нибудь обоснование, и тебе 20 лет идет финансирование. Там уже заслуженный учёный давно ушёл в мир иной, а финансирование все еще идет.
Сейчас всё по-другому работает, науке стоит идти на контакт с обществом. И здесь как раз — либо самим заниматься популяризацией, либо прибегать к помощи популяризаторов.
С той же самой темой «Лунного заговора» мне говорят: «Да лучше эту тему не трогай! Это вообще какие-то фрики там думают, что американцы не летали на Луну». Согласно ВЦИОМ, 57 процентов населения России (ну, по крайней мере опрошенных) вциомовцами считают, что американцы не были на Луне. Это не такая уж оригинальная точка зрения, но учёным или космонавтам обсуждать эту тему и даже садиться за один стол переговоров с наиболее активными сторонниками теории «Лунного заговора» — им как бы не хочется. Потому что это действительно обесценивание звания ученого, звания космонавта. И они это не делают — совершенно правильно. А я-то блогер. Мне можно. Я могу спокойно взять научное мнение, поговорить с учёным, поизучать научные исследования и уже могу спорить на эту тему.
Что может снизить авторитет блогера? Хуже блогера только депутат, так что мне можно. И при этом я стараюсь придерживаться научного взгляда и излагаю научные данные. Поэтому я вижу в популяризации определённый смысл. Пусть далеко не все учёные его ценят.
Зачем вообще человеку лететь в космос, если и здесь хорошо
Космонавтика, фундаментальная физика — они все сталкиваются с тем же самым вопросом: «Нафига вам это нужно? У нас и так неплохая жизнь уже наладилась. Зачем?»
Мы будем летать в космос, там найдём ответы о том, как продвигаться дальше. Но, по сути, уже нашли место, куда надо копать. Нашли проявления тёмной материи и тёмной энергии. Нашли ее с помощью космонавтики, в том числе космического телескопа «Хаббл».
И теперь мы понимаем, что там есть намного больше. Даже не то, что там. Везде. Что здесь, что там — это одна и та же вселенная, и в этой вселенной есть намного больше чего-то, о чем мы вообще ни фига не знаем. И как это изучать? Мы можем здесь продолжать дробить субатомные частицы, а можем на больших масштабах наблюдать это из космоса.
Смысл летать туда появляется не потому, что мы прямо сейчас найдем залежи золота-бриллиантов на Луне или какого-нибудь турбиния на Марсе, а потому что мы уже сейчас знаем, что тот космос, который мы знаем, и тот космос, в который мы можем летать, и вообще в принципе всё, вся материя, которая нас окружает — это, блин, пять процентов от всего остального! То есть всё, что мы видим, вся Вселенная, которую мы наблюдаем там, смотрим ли мы в микроскоп или смотрим мы в телескоп вверх — все это пять процентов. А все остальное — хрен его знает, что это такое! И как мы можем это использовать в своих интересах, мы тоже не понимаем. И возможно, именно космонавтика поможет найти этот ответ. То есть мы знаем, куда копать. Мы знаем, что не всё еще познано и есть представление, куда еще двигаться.
У меня нет досады, как, например, у Рэя Брэдбери по поводу того, что «полеты на Марс мы разменяли на Айфон». Айфон — полезная штука. С ее помощью можно сделать очень многое — и двигать научно-технический прогресс в том числе. Я нормально отношусь к желанию людей жить хорошо — и, если наша наука и удовлетворяет возможность людей жить хорошо, и при этом живущие хорошо люди гораздо лучше развивают науку и технику, почему нет?
Конечно, да, я знаю про сервис маникюра для собачек и кошечек и тому подобное, что казалось бы совсем нерациональное расходование ресурсов человеческой цивилизации, но уж такая у нас цивилизация, другой нет. И может быть именно это в том числе делает нас такими стремящимися и развивающимися вперёд. Какие у нас есть возможности, такие мы на это и пускаем.
Иногда говорят, что люди много тратят на войну. Ну, война дает серьёзный стимул для развития науки и техники. Война (и религия тоже) часть нашей природы, она преследовала всё человечество всё время.
Я сам атеист, но я не мешаю людям верить в кого угодно. Я считаю, что это нормально, потому что у каждого человека должна быть вера. Я верю во всемогущество человека. Кому-то приятней верить во всемогущество бородатого мужика на небе. И у нас нет никаких рациональных подтверждений ни моей веры, ни его веры. Но всё равно она определяет наши действия. Да и пусть.
Если мы отрежем в нашем мозге возможности воевать и верить, это будет уже не человек. И этот человек может быть уже не будет строить ракеты, потому что — а зачем? Мне же не надо доказывать свое превосходство над моим соседом. И всё. У нас не будет ни космонавтики, ни много чего другого, чем мы сейчас гордимся, радуемся и возлагаем какие-то надежды на дальнейшее развитие. Пусть человек будет таким, какой он есть.
Весь разговор с видео здесь
Аудио:
