Возможно, вы создадите свой стартап, узнав, какие проблемы волнуют фермеров.
Построить бизнес в сфере сельского хозяйства — задача «со звёздочкой». Факторов риска хватает: погода, сложности с долгосрочным планированием, отсутствие инфраструктуры. Справляться с ними отчасти помогает автоматизация. Мы решили узнать, как с ней обстоят дела у российского агробизнеса: для этого поговорили с представителями разных сфер — виноделом, сыроваром, владельцами животноводческих ферм и директором питомника декоративных растений.
Каких технологий не хватает вашему бизнесу прямо сейчас?
Основал винодельню в 2008 году. На площади в 12,5 гектар предприниматель выращивает 12 европейских сортов винограда. В год UPPA Winery производит 50-60 тысяч бутылок вина. На предприятии работают 30 человек, причем сам Павел как собственник выполняет роль главного винодела и агронома.
Просто уповать на природу мы не можем. Каждый год мы обрезаем до 90% будущего урожая (чтобы ягоды набрали необходимое количество сахара), это тотальный труд и непредсказуемость, учитывая, что каждый сорт созревает в разное время и требует разного подхода. Понять, когда пора обрезать лозы и собирать урожай, помогает статистика за прошлые годы. И если в регионах, где традиции виноделия существуют по пять-шесть веков, эти знания накоплены методом проб и ошибок, то у нас же, к сожалению, такой статистики нет.
Нам пригодились бы метеостанции, собирающие данные о температуре, влажности почвы, силе ветра и других характеристиках на конкретном участке.
Например, северный и южный склон могут получать разное количество света. Нужны датчики, собирающие информацию о состоянии каждого куста, а ещё — программы, которые будут обрабатывать эти данные, выводить зависимости и прогнозировать развитие ситуации.
Хотелось бы автоматизировать измерение размера ягод. Вручную это делать долго и тяжело.
Дело в том, что аромат вина зависит от того, в какой момент мы соберём урожай. Пока в ягоде накапливается сахар, она растёт и меняет цвет. Затем наступает предел, и виноградины уменьшаются в размерах, теряя воду. Если мы соберём урожай, когда рост ягоды только прекратился, то получим вино с ярким запахом красных ягод. А если подождём, то ароматический профиль сдвинется в сторону чёрных и уваренных ягод.
Также был бы полезен электронный агроном, накапливающий информацию о каждой лозе.
Снимаем весь виноградник с дрона и присваиваем координаты каждой лозе. Регулярно обновляем данные, и пусть программа их анализирует. И тогда виноградарь, придя на поле и наведя сканер на конкретную лозу, получит о ней полную информацию: здесь такие-то проблемы, а вот эту надо обрезать иначе — и потом ещё инструмент продезинфицировать. Ведь когда у тебя тысячи лоз, и ты записываешь всю информацию о них на отдельных бумажках, то никогда не сможешь учесть все факторы.
Питомник выращивает аллейные лиственные деревья и кустарники, хвойные, а также плодово-ягодные и цветочные культуры. Растения используют для частных проектов и при застройке микрорайонов. В питомнике около 40 тысяч деревьев, каждый год продаются по 10 тысяч.
Аллейные деревья долго растут — от 4 до 5 лет. В течение этого времени нужно собирать данные и принимать решения на их основе. Мы хранили эту информацию в файлах Excel, но данные постоянно терялись, да и единой картины не складывалось.
В 2019 году начали делать паспорт для каждого дерева и собирать информацию в единый реестр.
Теперь, планируя проект на следующий год, я вижу размеры и характеристики деревьев в каждом поле и в каждом ряду. Значит — могу точно посчитать, сколько того или иного материала выкопать без ущерба. Благодаря такой автоматизации можно быть очень гибкими и оперативно принимать решения. Наверное, мы первый сезон предельно чётко понимаем, кто, что и почему должен делать в питомнике. Подобная автоматизация наверняка могла бы пригодится и другим хозяйствам — с учётом их потребностей.
«Милаша» находится неподалёку от озера Байкал. Там выпускают 26 видов сыра по европейским рецептурам. За 2022 год здесь произвели 8 тонн продукции.
Если постоянно увеличивать число сотрудников, то любой рост выручки просто будет съедаться расходами на оплату труда. Ключевой фактор для нас — цена. Мечтать мы можем о многом, а позволять себе зачастую — гораздо меньше. Так что в первую очередь смотрим, что сможем потянуть финансово.
Мы в основном вкладываемся в покупку оборудования.
Сначала у нас была только сыродельная ванна — она размешивает молоко и позволяет сыровару не стоять три часа с ложкой около кастрюли. Затем мы приобрели танк-охладитель. Теперь больше не нужно торопиться на производство после покупки молока, чтобы успеть обработать сырьё за 4 часа, пока ничего не скисло. Затем купили котломоечную машину, которая моет от жира тазы и пластиковые формы, что экономит нам по полтора часа ежедневно. Ещё взяли прессы для сыра, чтобы делать большие головки весом до 20 килограмм. Раньше приходилось пользоваться либо гантелями из тренажерных залов, либо большими бутылками с водой — и то, и другое крайне неудобно.
Фермерскому хозяйству BeefStory шесть лет. Здесь производят мраморную говядину, стейки, мясные полуфабрикаты и деликатесы. Поголовье скота — 600 голов. Также ферма выращивает сельскохозяйственные корма и на 80% покрывает свои потребности в них.
Нам нужны инструменты для точного земледелия, чтобы снизить себестоимость кормов для животных.
Автоматизация помогает собирать и анализировать данные, шаг за шагом внедрять новые продукты и технику — чтобы эффективнее культивировать поля, вносить удобрения и средства защиты растений.
Также нас интересуют сервисы для составления рациона.
Особенно было бы полезно, чтобы они анализировали питание и предлагали сбалансированные рационы с учётом индивидуальных потребностей каждого животного.
Небольшая ферма в Дмитровском районе Подмосковья. Разводят альпак, лам, овец и шотландских коров, продают их шерсть, а также проводят экскурсии по ферме.
Мы своими силами стараемся наладить всё, что можно. Например, в холодное время года сложно найти сочную и свежую зелень, поэтому мы сами собрали установку по проращиванию ячменя и пшеницы.
В установке всё автоматизировано: и полив, и подача воздуха. Нам остаётся только загрузить лоток с семенами, а потом — вытащить лоток с кормом. Мы могли бы производить больше установок и для других хозяйств, но поняли, что это неактуально — у нас народ не шибко заморачивается с кормлением животных.
Раньше мы вручную записывали желающих на прогулки по ферме, а сейчас все экскурсии бронируются через сервис.
Сначала хотели сделать собственную систему, но её стоимость варьируется от 500 тысяч до 2,5 миллионов рублей. В итоге выбрали компанию Bukza — у них самый крутой функционал из всех, что я видел. Но и его ещё можно улучшить. Например, чтобы отменить или перенести бронь, пользователь должен написать мне. Было бы лучше, если бы он мог зайти в свой личный кабинет и сделать это самостоятельно.
Какую работу вы готовы доверить машине, а какую — только человеку?
Александр Белоус: Совсем без человека в сельском хозяйстве — никуда. Мы автоматизировали всё, что связано со сбором и обработкой информации. Можно собрать данные и посчитать, но мне всё равно нужен человек, который воспользуется ими: пойдёт на поле, всё проверит, посадит или выкопает растение.
Никита Россов: Даже автоматизированное производство должно быть подконтрольно технологу. На месте всегда должен быть человек.
Настраивать рекламу, например, тоже должен человек — знающий особенности региона и людей. Обслуживание клиентов я пока тоже доверить машинам не могу, поэтому, например, не ставлю автоматы для продажи сыра. Автоматизировать можно розлив молока, а вот с сыром всё сложнее: чтобы проверить, что с сыром что-то не так, нужно залезать в автомат. Разве что внутри всё будет в замороженном виде.
Олег Бондарев: Наверное, полная автоматизация процессов у нас возможна только в подготовке кормов. Там можно полностью исключить ручной труд и постепенно строить линии для смешивания и хранения кормов, которые управляются с одного пульта.
Если автоматизация будет дорогой, но эффективной, вы готовы потратиться?
Никита Россов: Если автоматизация будет дорогой, но недоступной, производящие компании разорятся. Это же рынок, а он не может существовать, если продукцию никто не может купить. Так что думаю, что компромисс по цене так или иначе достижим для всех.
Олег Бондарев: Мы максимально настроены на снижение себестоимости, поэтому — да.
Павел Швец: Нужно каждый раз считать, стоит ли игра свеч. Любую услугу можно автоматизировать, в том числе, чтобы ей могли воспользоваться другие виноделы и виноградари. Соответственно, если сервис нужен только нашему предприятию, то стоит подсчитать, потянем ли мы это в одиночку. А если подключить два или три предприятия, то это будет уже общая разработка — и на неё можно потратиться побольше.
Есть ли проблемы, с которыми автоматизация производства не поможет?
Никита Россов: Отсутствие туристической инфраструктуры. Иркутск — большая перевалочная база, откуда люди едут на Байкал — Ольхон, Листвянку и в другие места. И там на многих турбазах в номерах даже холодильников нет. К нам на ферму туристы обычно заезжают по пути туда и спрашивают, что непортящееся на жаре можно купить. А это явно не сыр. На обратном пути уже мало кто сворачивает к нам, потому что дорога от Ольхона до Иркутска занимает четыре часа — люди устали и хотят отдыхать, а не по ферме ходить.
Олег Бондарев: Снижение себестоимости. Для мясного животноводства важно на выходе получить адекватную для покупателей цену продукта. Её можно добиться инвестициями в автоматизацию, но это очень сложно. Больше экономить всё же получается за счёт расширения полей для выращивания кормовых культур или продления сезона выпаса.
Работники. Вакансии у нас открыты, мы постоянно просматриваем кандидатов. Но тяжело найти адекватных людей, которые могут влиться в структуру предприятия.
