Прежде чем перейти к статье, хочу вам представить, экономическую онлайн игру Brave Knights, в которой вы можете играть и зарабатывать. Регистируйтесь, играйте и зарабатывайте!
Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте!
Как-то раз я слушал разговор Сергея Гуриева (экономист, профессор) на тему проблем в образовании и речь шла только про проблемы образования высшего (хотя заявлялась тема образования в общем). В тот момент я уже работал пару месяцев учителем и у меня закономерно появилось чувство недосказанности. Так и родилась идея написать эту статью. В ней пойдёт речь о том, как устроена архитектурно школа и откуда растут её проблемы (а оттуда и проблемы всего образования в России).
Disclaimer. Данная статья представляет что-то среднее между криком души и пятничным постом про жизнь и всё такое. Последние 5 месяцев автор проработал в обычной средней школе обычного миллионника России, устал, уволился и решил описать, что он там увидел (а чего не увидел). Внимание! Attention! Attenzione! Ниже изложен личный опыт! Пожалуйста, не воспринимайте это как истину в последней инстанции.
Итак, пункт первый. Что есть средняя школа
Школа состоит из трех групп игроков: администрации, учителей, учеников. Я сознательно буду упрощать и опускать различные частные случаи, потому что архитектурное планирование оно про то, что должно работать в 99% случаев, а не в 1%.
Администрация — это директор и несколько завучей, на их долю выпадает взаимодействие с внешним миром, т.е. если школу представить как организм, то администрация — это свойство организма раздражаться в ответ на внешнее воздействие. Основная работа администрации — пытаться выполнить все требования при этом не нахватать слишком много шишек. Отсюда следует основная цель этого игрока — чтобы как-то всё работало — и основной его антагонист — нежелание всех остальных игроков что-то менять. В эту группу в основном попадают, не потому что хотят и горят желанием, а потому что “надо”, заниматься бумажками и отчитываться за исполнение неисполнимого ни у кого желания особого нет.
Учителя — это наше основное производительное звено. Кроме ведения собственно уроков они ещё занимаются классным руководством. Их руками претворяется воля администрации, они взаимодействуют с учениками и их родителями. Основная цель — чтобы дети что-то знали, побочная цель — поменьше делать работы, не связанной с основной целью, основной антагонист — нежелание детей прикладывать усилия к обучению. В эту группу попадают достаточно отчаянные люди, примерно каждый из учителей всерьез собирался хоть раз увольняться из школы в первые годы работы, то есть те, кто остался имеют весьма не слабую мотивацию учить детей иначе бы уже ушли.
Ученики. Тут всё просто: попадают сюда, потому что родители сказали идти, цель — чтобы родители не сильно давили, антагонист — учителя и родители, которые что-то требуют.
Наше поле игры и прочие наши вводные: школьное образование в России бесплатное и гарантированное, в классах учатся по 22 — 30 человек, детей учат всему (в смысле большому количеству предметов), требования к программе устанавливаются централизованно через Федеральный государственный образовательный стандарт (ФГОС), существуют обязательные выпускные экзамены (государственная итоговая аттестация или ГИА) в 9 и 11 классах и промежуточные бэнчмарки - всероссийские проверочные работы (ВПР). Система у нас с внешним контролем: конечная цель (ФГОС) и ее достижение (по ВПР и ГИА) - это во власти Министерства образования.
В целом, всё получается пока стройно и логично: учителя учат детей, а администрация мудро этим процессом руководит, чтобы оно работало, всё более-менее стандартизовано и даже есть внешний контроль в виде ГИА, которой всех запугивает и которая, вместе с оценками, является основной мотивацией для детей. В чем же загвоздка? Вот целина дети, вот соха ФГОС и учителя, но коса упорно стучится о камень. Почему школьное образование в России стабильно плохое? Почему за десяток весьма тучных лет и относительно стабильных правил игры (после введения ГИА) не получилось вывести систему на хорошие результаты?
Пункт второй. Отрицательные обратные связи
Как и в любой другой системе, элементы школы взаимодействуют между собой в виде прямых (обычно это указания, что делать) и обратных связей. Если с первыми всё понятно: система у нас вертикальная, поэтому сверху просто поступают задания, то обратные связи сломаны от слова совсем. Итак, на всех уровнях школы есть механизм наказания за неверно выполненное задание или его игнорирование:управление образование устроит выговор директору, администрация учителю устроит нагоняй или даже сделает выговор, учитель поругает ребёнка и поставит ему плохую оценку, а может позвонить ещё и родителям, чтобы и дома ребёнку поездили по ушам. У негативных отрицательных обратных связей есть большая проблема — они мотивируют не делать (не получать шишки, не попадаться на глаза, не бежать медленнее всех ото льва), а не делать. Причём способ избегания тумаков зачастую не совпадает с желаемым для архитектора системы. Вы хотели, чтобы дети учились, ставите им плохие оценки, чтобы они понимали, что учатся плохо? Дети будут списывать. Учиться от этого они не начнут, но и по шапке не получат за двойку. Вы хотите получать достоверные данные о текущем состоянии знаний детей и проводите ВПР? Администрация будет закрывать глаза или даже поощрять подделывание их результатов, потому что если школа окажется самой плохой в своём районе, ей прилетит. Что же с мотивирующей частью? Проблема мотивирования в школе и позитивной обратной связи в том, что она тесно связана с негативной и хакается теми же способами. Все сначала учатся не получать тумаки обманом, потом понимают, что проще и хороший результат показывать так же. Позитивные обратные связи значительно слабее: ну правда, кого хвалят за пятерку десять минут к ряду сначала учителя, а потом родители? поругать за двойку столько же — нет проблем; с ребёнком, который хорошо и так напишет экзамен не будут носиться, как с потенциальным двоечником (он — головная боль для школы), учитель, которого искренне любят дети не получит никаких преференций перед администрацией (не говоря уже о премиях) и т.д. Вся система настроена на применение кнутов, а не пряников.
Пункт третий. А что там с детьми-то происходит?
Начнём с того, что на поверхности, — с оценок. Сама по себе система оценок может работать только в одном случае: если оценки выставляются объективно и их очень трудно подделать (как на экзамене) и только для тех детей, которые видят в них отражение своих знаний и стараний. В реальности же оценки в самой школе — вещь крайне сломанная. Они неравноценны (некоторые задания значительно проще сделать или списать, но они будут цениться так же, как ответ у доски, который сильно напрягает любого ученика), они субъективны (как ни старайтесь, но трехминутный ответ не способен вам дать достаточно информации, чтобы выставить справедливую оценку, особенно такую, чтобы все в классе считали её справедливой), они лишь вскользь отражают то, зачем задумывались — уровень знаний, — а скорее только конкретный навык в данных конкретных условиях; в реальности они превращаются из бэнчмарка для самого ребёнка и пряника в нависающий над головой сикир-башка. В результате, у вас есть пара отличников в классе, которые сознательно зарабатывают оценки своими знаниями, остальных интересует только циферка в журнале, чтобы не получить, а на знания им начихать, потому что их особенно никто и не проверяет в такой системе. Вдобавок, в классе у вас человек 25 — я напоминаю — и все должны получить по три оценки в четверти, чтобы аттестоваться, а значит, учителя дают работы, не чтобы проверить знания, а чтобы были оценки, а чтобы они были неплохие (учителей тоже ругают, если у всех в классе плохие оценки), дают работы, которые позволяют всем получить хорошие оценки, что дополнительно убивает мотивацию работать, чтобы знать, чтобы получать пятерки. За отсутствием нормальных рычагов давления на детей (нормальные = положительная мотивация), учителя прибегают к последнему аргументу — психологическому давлению.
Болезнь обесценивания знаний и отметок имеет свойство в определённых случаях прогрессировать. Некоторые дети (в классе почти гарантированно есть несколько таких), осознают, что если забить на обучение, то им — после безуспешных попыток вынести мозг и наставить на истинный путь стараний — ничего не будет, камни на голову не упадут, а вскоре от них и вообще отстанут, как от бесперспективных. И они начинают страдать фигнёй на уроках, потому что происходящее там их вообще не волнует, чем отвлекают всех, кто пытается учиться, вызывают ненависть и расстраивают весь настрой класса. Выгнать их нельзя (см. вводное про гарантированное образование), рычагов давления на них нет (они на них уже забили, когда забивали на оценки).
Таким образом, дети пребывают под гнётом двух наковален бессмысленности бытия: кривой системы оценок с одной стороны и ужасных условий для обучения (которые создают их одноклассники-хулиганы и нагнетающие саспенс учителя) с другой. На самые важные школьные годы — 7–9 класс — приходится тяжелый переходный возраст и к наковальням добавляются обычные жизненные проблемы: родители развелись, сердце разбили, в классе разборки, гормоны играют. И единственной мыслью в этом королевстве аншлага кривых зеркал остается дожить до 9 класса и уйти куда подальше. Один школьный психолог на 950 человек даже в самой теоретической теории не способен как-то с этим справиться, к родителям, к сожалению, со своими проблемами обратиться дети могут редко (особенно когда родители и есть проблема), к учителям тоже: ведь как же так! между учеником и учителем должна быть дистанция! (ребёнок не пойдёт к кому-то со своими проблемами, если ему не доверяет, а дистанция и доверие — вещи несовместимые).
К этому добавляем то, что у детей отсутствуют механизмы влияния на учебный процесс, кроме бунта и неповиновения. Их мнение о том, что им интересно, а что нет никто не учитывает, что исключительно противоречит возрастным изменениям в их психике, ведь переходный возраст как раз и подталкивает к самоидентификации и появлению собственного мнения, но по архитектуре системы агентность у детей нулевая.
В итоге — да здравствует концентрационный лагерь “Средняя школа № n+1”
Пункт четвёртый. Учителя
Декларируемая цель существования учителей — передача знаний детям, фактическая же — поддержание дисциплины и выставление оценок. Наличие чудовищного конфликта интересов в виде “учителя ругают за плохие оценки и результаты класса — учитель сам выставляет детям оценки” почему-то ни на какие мысли Министерство не наводит. Ну точнее навело на мысль о ГИА (что автор считает однозначным вином), но, хоть и сама ГИА — штука хорошая (привет холивар!), но все остальные пункты остались на месте, а значит, ничего не изменилось. Учителя оказываются между наковален необходимости выполнения бюрократических требований — следования программе и выставления оценок — и сложности мотивации детей на учёбу (см. предыдущий пункт). С учётом неработающего рычага мотивации в виде оценок в дело вступает рычаг негативной обратной связи в виде криков, давления на детей, запугивания ужасными экзаменами, что ещё больше подрывает связь ученик — учитель и сводит все старания на нет.
Агентность учителя весьма ограничена двумя основными факторами — ФГОСом и нагрузкой. ФГОС не позволяет создавать такие программы, которые по мнению учителя зайдут детям (потому что во ФГОСе перечислено, что должны в итоге знать дети, любить предмет и иметь мотивацию учиться — дело десятое), нагрузка — а это 1.5–2 ставки по 25 человек в классе — вообще прибивает к полу, потому что на подумать, подобрать материалы и перестроить программу банально нет сил и времени. В дополнение к нагрузке учебной есть ещё классное руководство и обязательные классные мероприятия. Есть обязанность постоянно всё доносить до родителей и с ними общаться. Тот факт, что дети технически не способны усваивать программу с одинаковой скоростью, игнорируется, тот факт, что для хорошего усвоения материала, нужно его закреплять постоянно, — тоже игнорируется. Программа есть, если от неё отстал и будет проверка — нагоняй и администрации, и учителю.
Пункт пятый. Администрация
Диспозиция администрации следующая: в условиях жестко ограниченных ресурсов ей нужно по-военному исполнять все требования. Права отказаться нет, маневренности нет. Отсюда и идут великолепные управленческие решения. Не набрались дети на два класса? значит придётся сделать один класс из 33 человек. В классах холодно, потому что окна старые? придётся собирать деньги с родителей. Тут новые требования по антитеррористическому пропускному режиму в школы подъехали, но бюджета на турникеты тоже немного выделили — дети покупают пропускные карточки за свой счёт. Околовоенный идиотизм процветает во всём: турникет не остановит человека с дробовиком? кого это волнует, приказ есть приказ; все дети должны учиться в школе, но тут коронавирус? закрываем глаза на заболевших, иначе придётся всю школу отправлять на карантин, потому что все со всеми контактируют. Без разницы, что происходит на самом деле, главное делать вид, что все требования выполняются. Естественно, в этих условиях связанных рук, ног и торчащего изо рта кляпа ни о каком нормальном администрировании речи идти не может.
Итого
В итоге мы получаем вертикальную систему псевдовоенного типа там, где нужны гибкость, мотивация и инициатива, — что закономерно ведёт к провалу. Нормальной системы прямых и обратных связей нет, сдержки и противовесы не настроены, ресурсы жёстко ограничены, особенности игроков, участвующих в процессе, а также их желания игнорируются. Конец немного предсказуем. Пожалуйста, не надо так делать.
