Ася Патрышева — первая девушка в Петербурге, получившая нодовый адрес Фидо, первая в истории российского интернета обладательница частного домена kenga.ru. Ася работала дизайнером в Nevalink, вебмастером в «Ситилайн», студии Артемия Лебедева и в Intel, затем основала ставший популярным российский информационный ресурс о туризме и путешествиях Travel.ru. Сейчас она помогает DataArt развивать платформу самопроверки для IT-специалистов Skillotron, а в интервью рассказала о романтическом периоде истории интернета, первых провайдерах и сообществе FidoNet.
— Ваш первый контакт с программированием, компьютерами, сетями как происходил?
— Мои родители — программисты, окончили 45-й интернат, матмех. Так что с детства это было: «Тебе 6 лет, ты еще не знаешь Бейсика, как так можно!» Бейсик в 6 лет я так и не выучила, зато научилась играть в тетрис, когда он появился, в клингонов и так далее. Когда еще диджитайзеры были до мышей, машины — СМ-2М, М- 6000, всякие перфоленты… Так что иной судьбы мне не предполагалось. В 45-й я к огорчению родителей не поступила, в 239-ю меня не взяли, потому что был неуд по поведению, а они хотели, наверное, мирных девочек. И я пошла в тридцатку — там тоже было неплохо. Затем матмех, с которого я ушла, собираясь поступать в медицинский. Но не сложилось, потому что появилось Фидо, и оно меня сильно отвлекло.
На 38-й секунде Том Дженнингс — создатель Фидо — объясняет, как работала сеть, в документальном фильме «BBS The Documentary»
— Как вы узнали о нем?
— Отцу рассказал друг моих родителей. Мой отец занимался программированием протоколов для модемов, так что модем у нас образовался. В 1991-м мы подключились к Фидо. Привлекало меня даже не то, что там были какие-то онлайновые игры, файлы, или еще что-то. Там оказались живые люди. Для них я была еще более экзотической зверюшкой. Мне было 16-17, девочка с модемом, а там — толпы гиков. Они долго не могли поверить, что я живой человек, не фейк. Пришлось даже опубликовать фотографию своего паспорта. После этого я получила, как бы сейчас сказали, «миллион подписчиков», а также нодовый адрес Фидо — 2:5030/19. Это была первая девичья нода в Питере.
Как только мой номер появился в нод-листе, тут же всё завертелось. Новый год я поехала встречать в Москву, там — куча знакомств. Подруги стали образовываться — программисты рано или поздно женились всё-таки. Появилась такая большая тусовка. Сначала встречались в Москве на «Комтеке» — это была как раз главная точка встреч всех фидошников. Встречались и за границей. Помню, ездила на сисопку в Эстонию (тусовка системных операторов — прим.), и туда приехали финские фидошники. Один из них, координатор — сводный брат Элтона Джона.
Comtek — главная российская выставка высоких технологий 1990-х годов
Потом я познакомилась с другими европейскими фидошниками. Съездила во Францию — они меня пригласили в гости. Два-три месяца путешествовала — Люксембург, Швейцария, Бельгия — всё по фидошникам. Самое прикольное было во французском монастыре Тэзе в Бургундии. Там один из братьев отвечал за компьютерные коммуникации — брат Рой. Он меня даже пустил к компьютеру, чтобы я написала письмо домой, что типа всё окей. Море знакомств мне принесло Фидо. И по России, и по Украине мы много ездили — большая была тусовка в Днепропетровске, Киеве. Сейчас почти все перебрались в Штаты.
— Как общение в Фидо происходило технически?
— Модем подключался к компьютеру, который у нас был еще с прекраснейшим экраном «Геркулес» — оранжево-черным, офигенно красивым, Norton Commander и все такое. У фидошной сети были свои специальные программы: то есть ты по телефонной линии звонишь, она: пи-пи-пи. Нужно еще было включить тоновый набор на телефонной станции, потому что не все модемы работали с импульсным. Модемы были с очень маленькой скоростью — 2400, 1200 сначала. Причем 2400 нужно было сертифицировать. Стоил он 300-400 долларов, я ездила за ним в Москву. Были модемы аж на 6400 и 16600 — обычно у крупных компаний.
Когда модемы дозванивались, они свистели друг дружке — хэндшейк устанавливали. Специальные программы забирали почтовые пакеты, то есть это не то что ты соединился, висишь и там что-то делаешь. Ты получал почтовый пакет, распаковывал его и оказывался с пачкой писем — нетмейл и эхоконференции. Примерно тогда в начале 90-х я завела себе эху (теперь бы это назвали группой) про путешествия ru.travel, в которую начала складывать всё, что мне попадалось. Такой информации категорически не хватало. Русскоязычные путеводители только появлялись, англоязычных тоже было мало.
Были и другие, конечно, эхи. Постепенно я начала интересоваться организацией комьюнити, тем, как вот эти толпы работают, модерацией и всем-всем.
Ася Патрышева читает учебник по C++
С интернетом, таким, каким мы его знаем сейчас, в виде браузеров, а не в виде FTP и прочих вручную устраиваемых соединений, я познакомилась году в 93-м где-то в Москве. Потом довольно долго обитала в Демосе. Там были IRC-чаты — мы чатились по ночам, потом выясняли, что все находятся недалеко друг от друга. Провайдеры ходили в гости друг к другу, сисадмины…
В Москву я просто в гости ездила — там не жила еще. И был уже 96-й год, когда я устроилась на работу с интернетом, делала веб-сайт. Там моим начальником был Дема Кудрявцев. Мы сделали дизайн питерского провайдера, получили какую-то невменяемую награду. При этом владелец принес нам талмуд и сказал, что хочет сделать сайт таким же красивым. Чтобы был корешок книжки, чтобы всё в старинном стиле. Я еще поработала в «Невалинке», потом мужа уговорили переехать работать в «Ситилайн», и мы перебрались в Москву. Я тоже работала в «Ситилайне», в студии Лебедева почти одновременно. Потом в Intel веб-мастером, и из Intel я уже ушла делать «Трэвел».
— Расскажите, как у вас появился домен kenga.ru.
— Когда начали появляться домены в зоне ru, их выдавали не просто так. Собиралась административная группа, человек 10-15, и голосованием решала, дать домен или не дать. Я подала заявку на kenga.ru и получила частный домен. Потом уже был Тема со своим tema.ru и все-все-все стали регистрировать разные домены. У нас в частности был travel.ru, mail.ru и куча всего другого.
— Почему «Кенга»?
— Потому что складывалось в «кенгару», почти кенгуру. Я долго перебирала разные названия, мне понравилось, и там был мой персональный сайт. Потом я домен продала и переехала на kanga.ro в Румынию — это еще прикольнее. Но выяснилось, что легче умереть, чем иметь персональный адрес в зоне ro. Потому что никто автоматически не запишет ro, сколько ты ни диктуй, а если вдруг запишет, при переписывании исправит на ru.
— Как происходила регистрация доменов? Надо было заявку писать какую-то?
— Да, но я не очень помню детали, поскольку всем этим занимался мой муж. Это было еще в «Невалинке», до того, как появилось слово рунет. Как-то это все довольно быстро делалось и стоило совсем копеечных денег. Потом стали появляться регистраторы доменов с доверенностями нотариальными о переводе туда-сюда. Дальше было гораздо сложнее.
Сначала ценности этих доменов никто даже не представлял. Сидели: «О! business.ru. Ха, свободен!» Зарегистрировали. «travel.ru? Свободен!» Зарегистрировали, а потом уже начинали думать, что, собственно, с этим счастьем делать.
Фидошная тусовка в клубе Fish Fabrique 12 сентября 1996
Массовая регистрация доменов, когда все побежали быстро-быстро, это конец 1996-го, 1997-й. Мы как раз переехали в Москву. Помню, как в первый раз шли на работу в «Ситилайн», искали, где он находится. Тогда и студия Лебедева сидела в каком-то подвале, буквально 3-4 человека в ней работали. То есть совсем маленький еще был интернет. «Паровозов-News» только появлялся, все эти блоги персональные. Движение ЕЖЕ образовалось. Народ приезжал в Питер во главе с Носиком, потом большая толпа ехала гулять в Москву.
«Невалинк» тогда — основной оплот рунета в Питере, на нем все эти блоги были — Житинский, кто-то еще. У них был сайт www.spb.ru и газета St. Petersburg Times англоязычная. Потом стали приходить другие газеты, которые хотели, чтобы их тоже выкладывали в интернет. Началась движуха с ежедневными какими-то новостями. В Москве же этим занимался «Ситилайн». Тема делал дизайн, Дема придумывал весь этот контент.
— Какими были ваши рабочие обязанности?
— Я была вебмастером, вебдизайнером. Выкладывала сайты, делала их, рисовала. Следить надо было за всем, писать новости.
— Какими средствами?
— Вручную, голый HTML, выкладываешь потом по FTP. В качестве редактора использовала HomeSite. То есть была куча файлов, куча директориев. Надо было проверять, живые ли линки, нет ли битых ссылок. Были специальные софтины-валидаторы, проверявшие, все ли ссылки ведут туда, куда надо, все ли файлики подгружаются. Приходилось обращать большое внимание на размер файлов. Например, анимированный гиф на 200 килобайт — это «да вы что, с ума сошли, они будут месяц ждать загрузки страницы, так делать нельзя».
Гифка с BBS Аси Патрышевой
Фоны у страниц — еще более странно. Вся эта мода на верстку. Сначала была одна, потом Тема придумал другую. Дальше они написали в студии паблишинговую систему, когда ты что-то делаешь, а она быстренько генерит из шаблонов вебсайт, но он тоже статический, а не динамический. Потом уже начали появляться программы с динамическими вебсайтами, подгрузка из базы, защита всего этого, потому что то, что не статическое, можно сломать. Дальше — мигающие надписи, бегающие туда-сюда. Баннеры маленькие-маленькие, баннерообменная система, которую Тема сделал — по-моему, она так и называлась «Реклама.ру». За то, кого пускать в эту баннерообменную сеть, кого не пускать, настоящие битвы были. Продажи баннеров. Тогда они еще стоили больше 10 долларов за тысячу — сейчас эта цена вообще невероятной кажется. И нажимаемость у баннеров была высокой — 3-4-5 процентов. Рекламы было мало, но она была красивой и на нее реагировали.
— Есть ощущение, что какую-то великую часть интернета мы утратили?
— Утратили контентные сайты без рекламы. Может, сейчас такие фанаты и есть, но их уже просто не найти в массиве информации. А в 1990-е появлялся контент, потому что кого-то перло его делать. Слова «монетизация» тогда еще не было. Появились «Куличики» эти заграничные, на которых было множество сайтов, начали тусовки образовываться американские, израильские — русскоязычные анклавы. Что-то превращалось в СМИ, что-то в сайты по интересам.
Забавно, что теми, кто делает интернет, считались провайдеры — те, кто прокладывал его физически: оптоволокно, компьютеры, сервера. Они считались главными, у них была своя тусовка, и они очень косо смотрели на всех остальных: «Рунет — это что? На том, что мы построили, что-то делают». А потом раз — все эти технари ушли. Кто их помнит? Контент вылез на первый план и стал гораздо важнее. Тогда «Яндекс» был еще маленьким, а «Рамблер» — мощным поисковиком.
— Все, кто делал первый контент, так или иначе были завязаны на провайдеров?
— Несомненно. Во-первых, потому что нужно было сайты где-то выкладывать. Либо у тебя свой сервер, либо у друзей. Потому что просто пойти купить серверное место было сложно. Такие услуги оказывались за границей, но это медленный доступ, медленные каналы. Опять же домен энного уровня. А тут ты приходишь, договариваешься с кем-нибудь, регистрируешь домен, выкладываешь. Либо провайдер тебя поддерживает, выдает место, и ты делаешь что-то, а взамен размещаешь, например, рекламу провайдера.
«Паравозов-News» — заметки «обо всем и ни о чем» сервера ok.ru Ивана Паравозова (Александра Гагина) — начали выходить 6 ноября 1996 г. Уже в конце 1996 г. колонка перешла на сервер только что созданного московского провайдера «Ситилайн» и служила ему рекламой.
— Когда стало понятно, что за всем этим может быть бизнес?
— Думаю, с «Ситилайна» и началось. Когда «Паровозов-ньюс» появился, а потом Дема придумал новости по подписке. То есть он нанял переводчиков и редакторов, они брали новости из иностранных новостных лент, переводили их быстро на русский, на полдня-день позже выкладывали в открытый доступ, а тем, кто хотел, оперативно рассылали за деньги. Фактически это была первая монетизация, потому что обмены баннерами и их продажи очень больших денег не приносили. Потом «Интел» активно использовал интернет как канал продвижения себя. Они спонсировали какие-то проекты, делали карту рунета, проводили конкурсы. Думаю, этим занимались и другие компании, просто «Интел» был наиболее заметным игроком на этом рынке в Москве. Потому что там работал Антон Никитин, тесно связанный со всей тусовкой. Он тоже был Антон Борисович, как и Носик, и иногда подменял Носика в заметках «Вечернего интернета».
Потом начали появляться всякие «Ленты» и так далее. У Price.ru была бизнес-модель — они за деньги размещали в базе данных рекламные строчки и зарабатывали на этом. В Travel.ru такая модель тоже изначально была. Вот база туров, база предложений агентств, а вокруг всего этого контент, который у меня был набран еще со времен Фидо. Огромная база — то, что стало потом страноведческим справочником, который мы, конечно, много раз с той поры переписывали. Если просто выставить базу туров, это выглядит, как газета объявлений. Нужно было что-то уникальное, чем бы мы отличались. Чтобы делать качественный контент, мы пригласили профессиональных редакторов, корректоров. Постепенно пошли новости, форум и всё такое.
— Кто писал для Travel.ru?
— Абсолютно разный путешествующий народ. Среди редакторов был Саша Лапшин, которого пару лет назад арестовали в Беларуси и выдали Азербайджану за то, что он ездил в Нагорный Карабах. Год в тюрьме провел, вызволили его с трудом, сейчас он судится и с Беларусью, и с Азербайджаном — большой международный скандал. Писала нам и Анхар Кочнева. Потом ее похитили боевики, месяцев 7 она была в плену в Сирии.
Наши истории были не только про исключительно дикий туризм, как форум Винского, но и про туристов, которые путешествуют с агентствами — иногда это даже выгоднее. Главное, что мы собирали информацию и максимально ее каталогизировали. Написали свою сложную паблишинговую систему с перекрестными ссылками — то, что теперь называется тагами, метками.
— Дорого было запустить Travel.ru?
— В него почти наполовину вошел Mail.ru. В свое время мы продали им домен за 500 долларов, потом договорились о партнерстве: Mail.ru и DataArt помогли программистом, финансовым консультантом, офисом и небольшой суммой наличными. И это единственные денежные вливания в Travel.ru, которые были за всё время. Понятно, что я долго жила без зарплаты. Ушла из «Интела» в мае-июне, а в августе уже появился первый сотрудник в «Трэвеле», кроме меня, который занимался продажами и проработал там все 15 лет. Получать первые рекламные деньги мы начали месяца через два-три.
Сначала рекламу у нас давали туристические фирмы. Потом к ним присоединились авиакомпании, страховщики, отели, продавцы сопутствующих товаров — чемоданов, например. Постепенно стал появляться спонсируемый контент: поездки за границу, когда потом пишешь отчет.
Мы считались условно московским сайтом, и иногда выручало то, что я говорила: «Я из Питера, не из Москвы». Так мы получали клиентов из Петербурга. Однажды пришел представитель питерской турфирмы: «Вот наш баннер». Посмотрела, а он черно-белый, совсем грустный. Говорю: «Вы же, товарищ, продаете праздник, впечатления, а баннер черно-белый. Давайте я вам бесплатно нарисую красивый цветной». Нарисовала. Он: «Хорошо, поставьте его, но и наш тоже». Поставили оба баннера в ротацию, чтобы посмотреть, на какой будут нажимать. Поскольку московская аудитория превалировала, цветной нажимали больше. Но когда я полезла посмотреть на географическое распределение, выяснилось, что на серенький нажимают в Питере. Турфирма знала всё о своих людях, которым после серенького баннера захочется синенького моря. Это к вопросу монетизации и подстройки под аудиторию. Фактически вручную, такими вот смешными методами.
Вообще всего было как-то минимально. Поначалу не хватало отслеживания конечных продаж, сквозных точек: что человек делал на сайте после того, как нажал на баннер. Были либо простые показы, либо какие-то статьи — нативная реклама, джинса, вот это всё. Оно вполне аккуратно работало. Пришли люди и сказали, напишите, как круто у нас. Если ты действительно там был, если там действительно круто, то почему бы и нет? А деньги — за то, что ты дополнительно эту статью рекламируешь. Получается абсолютно честно и перед аудиторией, и перед рекламодателем.
Тогда еще не было сложных схем, виртуальных денег, прямой монетизации. Процент от тура никто не платил — платили фиксированную сумму за показ объявлений. На Price.ru точно так же было. Хочешь, чтобы выделили жирным, платишь побольше — как в газетах. Первая страница, которая загораживает весь контент — еще больше. Маленькая строчечка внизу, кнопочка — поменьше. Или вообще бесплатно, если взаимообмен кнопочками.
Вся эта жизнь вовсю закипела в 2000-е, когда интернет активизировался. А до того мы сидели в офисе Mail.ru, у которого уже был первый миллион пользователей, среди которых как раз разыгрывали свою первую машину. Запускался Port.ru — это называлось «вертикально интегрированный горизонтальный портал». Тогда Кит Корзун придумал сложную схему с сервисами и темами. Нарисовал такую матрицу, где сервисы — это почта, форумы, объявления, а темы — автомобили, детские товары, новости… Огромный офис был сначала, потом уменьшился. Приходили инвесторы, и главное, все компании так развивались. «Рамблер» сначала это был просто группой программистов с Димой Крюковым, которые чем-то там занимались. Потом они взлетели на поисковике, придумали счетчик сайтов, вокруг начал появляться какой-то контент, потому что счетчик использовался как каталог.
Появлялись альтернативные системы рекламы, «Бегун» тот же. Одно время мы сидели стенка к стенке с Басовым и Андреевым. Travel.ru — первый, на ком этот «Бегун» запускали и тестировали. Мы с удовольствием участвовали в разработке, потом эта контекстная реклама появилась у «Яндекса». Тоже было ужасно интересно, как оно всё работает.
У меня была тогда идея, что от конкурентной борьбы никто не выигрывает, и мы писали на Travel.ru: «Если вы ничего не нашли, посмотрите туры на другом похожем сайте». Давали ссылки на наших условных конкурентов. Потому что главная задача интернета, с моей точки зрения — чтобы пользователь нашел то, что ему нужно. Еще я считаю, что информация должна быть свободной, поэтому неодобрительно отношусь ко всем этим пейволам. То есть я понимаю, что производство качественного контента нужно как-то оплачивать, и по возможности не за счет того, что у тебя весь экран загорожен рекламой и всем остальным, но не так, что ты получишь информацию, только если ты за нее заплатишь. Я сторонник того, что она должна быть бесплатной.
— Стоит ли утверждать, что раньше интернет был романтической средой, в которой можно говорить обо всем?
— Это можно сравнить с развитием Фидо. Поначалу оно было теплым ламповым, все друг друга знали, все друзья. Потом понабежали тысячи и тысячи, но Фидо до сих пор живо. Точно так и с интернетом. Вроде сначала знаешь всех, эти тусовки, тот же РИФ. Сейчас если заглянуть на РИФ, там молодое поколение, которое абсолютно другое. Это уже в чистом виде бизнес, реклама, пиар — как в любой сфере, куда пришло очень много людей.
Алексей Экслер — важный автор раннего Рунета — с друзьями-фидошниками: Олегом Бочаровым, Федой Устиновым и Надей Яцык. Выставка Comtek, 1997 год — ламповые времена
Какая может быть ламповость, если в том же ЖЖ и в фейсбуке миллионы пользователей. Они — такие же равноправные участники процесса, контента, производства. Раньше как было? Есть читатели и те, кто производит контент, условные небожители. Они иногда снисходили до встреч, бесед, отвечали на комментарии. А сейчас что? Блогеры, блогеры, блогеры… Каждый пишет для своей аудитории, потом кто-то из нее тоже заводит свой блог. Есть блоги про то, как стать успешным блогером. И это — змея, не пожирающая свой хвост, а удлиняющая его. Получается бесконечный процесс, в котором все — участники. Даже комментарии стали контентом, а иногда гораздо более ценным, чем сами посты.
Можно ли предположить, что толпа в метро — это теплая ламповая толпа? Наверное, возникнет еще какое-нибудь место, в которое сначала придет маленькая-маленькая тусовка, а потом будет сокрушаться, что опять все понабежали, давайте опять перейдем куда-нибудь. Я тут посмотрела — у меня фейсбуку уже 10 лет. ЖЖ был заведен в 2000-м. С ума сойти! За это время вырастают дети, которые начинают вести свои блоги, что-то тоже писать. У них уже абсолютно другой набор инструментов и другое представление о том, что уместно и что не совсем. Недавно кто-то из френдов в ленте рассказал такую историю: Ребенок спрашивает у папы, где ему найти такого-то человека. «У него была страничка в ЖЖ», — отвечает отец. Ребенок: «Ты еще про музей скажи».
Ася Патрышева во время прогулки по Москве с новосибирским фидошником
— Другим людям было трудно объяснить, что такое интернет?
— Когда я устанавливала сети в школах и занималась обучением учителей, возникали смешные ситуации. Назовешь их юзерами, а они: «Ааа, она нас усерами обозвала!» Или такой вопрос зададут: «А зачем писать на компьютере, если можно поднять трубку и позвонить?» Теперь наоборот: зачем звонить, если можно просто написать в мессенджере.
Другой диалог. «Почему ты даешь советы в интернете?» — «Потому что я что-то знаю» — «А зачем ты это рассказываешь?» — «Люди спрашивают» — «А что, люди не могут поискать в интернете?» — «Так вот они как раз мои статьи и находят» — «Ты это делаешь, чтобы деньги получать?» — «Нет, я получаю моральное удовлетворение». Объяснить иногда сложно, иногда просто. Почему я пишу? Потому что хочу, чтобы информация была доступна. Потому что когда-то давно я нашла чьи-то другие полезные истории, воспользовалась ими, и это было удобно. Соответственно, если я могу дать что-то взамен, почему нет?
С рекламой тоже стало понятнее и проще, а когда-то люди текстовые рекламные строчки не отличали от результатов поиска. Сейчас, подозреваю, тоже не все отличают, на этом всё и построено, но объяснить про ретаргетинг и прочее уже можно. Раньше же это было так: «Вот куки, ты ходил по Трэвелу, а на другом сайте тебя поймали, зная об этом». Когда-то это была довольно сложная схема, сейчас она воспринимается абсолютно естественно.
— Поделитесь впечатлениями от эволюции сетей — от Фидо до сегодняшнего дня.
— Сети стали гораздо более доступны. Раньше компьютер был уделом гиков — математиков, физиков, программистов — потом туда стали проникать гуманитарии, и сейчас они захватили всё. Это удобно. В твоей френд-ленте появляются фотографии одновременно с Южного Полюса и откуда-нибудь из Африки. Со всего мира — ты в любой момент можешь понять, где что происходит. Можешь связаться с друзьями. Нет больше ощущения, что кто-то куда-то уехал, и ты его потерял, общение идет непрерывно. Я приезжаю в Питер и думаю, что друзья здесь. Оказывается, они давно уехали, и я с ними общаюсь, даже не успевая отслеживать географическое положение.
Встретиться реально стало намного сложнее, но есть скайп, мессенджер, видео. То, что все рядом, хотя они не находятся рядом — огромное достижение. Интернет — это уже не просто сеть. Это жизнь.
— Что в развитии сетей можно считать очевидными прорывами?
— Прорывы были, когда появились ежедневные блоги типа «Вечернего интернета», «Паровозова» и подобных. Когда их стало много-много и они внезапно начали превращаться в СМИ. Когда в интернет пошли газеты и журналы, перестав говорить: «Да что ваш интернет! У вас 100 пользователей в час, а у нас тираж миллион». Потом бумс — в интернете миллион просмотров, а газета 100 экземпляров с трудом продает.
Дальше — появление социальных сетей. Появление дешевого мобильного интернета и дешевых смартфонов, когда люди перешли от десктопов к непрерывному доступу к контенту. Сейчас уже трудно представить, что ты оказываешься где-то и тебе не посмотреть расписание транспорта, твое местоположение на карте и где находится ближайшее кафе.
— Есть ощущение, в какую сторону ветер дунет дальше? Куда это все движется?
— Мне кажется, в будущем мы будем вспоминать наше время как период свободы, когда можно было всё. Потому что фейсбук уже показывает не все сообщения, хотя ты хочешь их видеть. Блокировки — этот сайт закрыт, а тот мы показывать не будем. Большие компании стали определять, что людям стоит читать, и у тебя нет уверенности в том, что тебе показали правду, а не фейк.
Раньше сети были как подзорная труба. Ты видел мир через нее и знал, что это стекло. А сейчас не знаешь. Каждому приходится проверять реальность этих стен, выбирать, жить замурованным в мыльном пузыре со своими друзьями, или всё-таки выходить иногда на улицу и обнаруживать, что там другая реальность, не всегда такая, как в интернете. Как это в деревню раз в неделю лавка приезжает или электричества нет? Как нет сотового покрытия?
Я тут прилетела из Штатов, и у меня не включился роуминговый двухсимочный телефон, а в российской симке не была подключена опция с дешевым интернетом. Пока подключаю, сжираются все деньги. Получаю радостную СМС: «У вас минус 300 рублей, мы блокируем телефон». Думаю, ладно, подключусь к вайфаю. Фигушки. В «Шереметьево»-2 для этого нужно совершить звонок и получить смс. Телефон заблокирован, я этого сделать не могу. И что получается: я остаюсь без роумингового телефона и без моего родного московского. На пересадке не могу сообщить встречающим, опаздываю или нет. Телефонов-автоматов нет. Бегу, нахожу терминал для оплаты связи и обнаруживаю, что он не принимает 200-рублевые купюры. Бог с ней, с комиссией 18 процентов — мне просто не подключиться к сети. Остается в этом теплом ламповом мире надеяться, что меня встретят. Потому что, если они меня не встретят, я даже не смогу вызвать такси. Стоишь и думаешь: блин, надо было иметь какие-то альтернативные варианты. Когда проваливаешься в цифровое будущее, приходит понимание, что консервы и карты надо всё-таки держать под рукой.
